За облаками — солнце [1982] - Наталья Федоровна Кравцова

— Да это Васька Цепочкинский! — презрительно бросала Енька. — Не пойду за него!

Однажды к дому подкатила шестерка лошадей.

— Ох, и жених богатый! — воскликнула тетка, выглядывая в окно. — Ну, Енька, смотри — не пропусти!

Дед, прежде чем открыть ворота, крикнул:

— Енька, готовься!

Но скоро поступила новая команда.

— Енька не надо! Лелька, наряжайся! — крикнул дед в окно.

От неожиданности у Лельки дух перехватило: к ней приехали!

— А Енька? — спросила она, не веря.

Быстро вошла Ольга Федоровна, растерянно глянула на Лельку.

— Тебе велят… Господи, спятил, старый! Куда ж такое дите…

Стрелой Лелька побежала наряжаться. Вмиг оделась и вышла в розовом сарафане, сияющая и гордая, не зная еще толком, хочет ли она замуж и кто жених. Все это казалось ей увлекательной игрой, и она совсем не думала о том, что будет впереди.

Женихом оказался Петька-гармонист, сын лавочника. Богатому хозяину нужна была грамотная девка торговать в лавке, и он пообещал деду Ермолаю:

— Покрою тесом всю ободворицу, если отдашь девку!

Ободворица была и впрямь никудышная, вся обветшала, поломалась, и теперь дед был в восторге: жених богатый — где еще такого найдешь? На шести лошадях прикатили! И ободворица будет новая!

Но свадьба быстро расстроилась. Приехал дядя Миша и со свойственной ему горячностью напустился на отца:

— Ты, батя, в уме ли? Ей учиться — девчонка способная, а ты ее замуж! Да и за кого? Кулаки они! Нэпманы проклятые!

— Ишь, кулаки! Вон гляди — кругом все рушится! А они при деньгах! Да что я — уже и не хозяин тут?

— Что ты, батя! Подумай — отец у нее в торгпредстве в Лондоне, мать передовая женщина, бестужевка! А ты ее — за кулака?

— Все вы передовые! Семь человек растил — разбежались… А ободворица ломится!..

Дядя Миша, махнув рукой, набросился на Лельку:

— Ну а ты — замуж захотела? Что, любишь его? А как это — любишь? Что в нем хорошего?

Лелька, надувшись, молчала. Ей и в голову не приходили такие мысли, но то, что дядя Миша на нее кричал, ей не понравилось, и она выпалила, не придумав ничего другого:

— А он на гармошке хорошо играет!

— Ну и дуреха! На гармошке! Ты же пионерка! — кипятился дядя Миша. — Подумать только!

Опустив голову, Лелька теребила свой сарафан.

— Сними этот дурацкий наряд! Собирайся — поедем в Уржум! Нагулялась тут, совсем сдурела!

Лелька не возражала: игра кончилась.

Остальную часть лета Лелька провела в Уржуме у тетки Александры Ермолаевны, где она бывала и раньше. Здесь, в Уржуме, жил и Лелькин дядя, старший брат отца, Сергей Ермолаевич, работавший бухгалтером на заводе. В свое время мальчиком он учился вместе с Кировым, тогда Сережей Костриковым, и дружил с ним. Дом Костриковых находился на той же улице, где жили Лелькины родственники, и она несколько раз заходила к ним вместе с дядей. Теперь Сергея Мироновича Кирова, известного революционера и народного трибуна, знала вся страна, и Лелька гордилась, что знакома с ним.

В Уржум к Лельке ненадолго приехала мама, которая, узнав от дяди Миши о том, что дед Ермолай собирался выдать Лельку замуж, пришла в ужас:

— Это же страшное легкомыслие! Тебе — замуж! Как ты могла, Лелька?

— Не знаю… Просто интересно было.

В седьмом классе Лелька особенно много читала, по-прежнему собирала любые сведения о летчиках, самолетах, обо всем, что касалось авиации. Мария Павловна, перегруженная общественными делами и своей основной, школьной работой, находила время, чтобы поговорить с Лелькой о будущем, о новой жизни, которую открыла народу революция. Всей душой она хотела воспитать в дочери честность, доброту к людям и отвращение к мещанству.

Лелька росла крепкой, здоровой, была общительной и доброжелательной. Ее любили за бесстрашие и принципиальность — она не боялась постоять за правду и справедливость, даже если это грозило ей большими неприятностями. Никаких сомнений она не знала и твердо верила, что при большом желании в жизни можно всегда добиться того, к чему стремишься.

Лельке было четырнадцать лет, когда она кончила семилетку. В это время Мария Павловна жила в Ленинграде, куда она уехала, чтобы продолжить свое образование в Педагогическом институте имени Герцена. Из Ленинграда Мария Павловна написала Лельке, что ждет ее с Иринкой к себе, и распорядилась, как поступить с вещами.

Лелька занялась хозяйственными делами: часть мебели продала, рассчитавшись с хозяйкой, у которой снимали комнату, а остальное — стол, стулья, буфет — отослала багажом в Ленинград. Ей помогали товарищи: всем классом на школьной подводе перевозили вещи на вокзал.

В Ленинграде Лельку и Иринку встретила мама.

— Ты у меня совсем взрослая и самостоятельная, — похвалила Мария Павловна дочь. — Справилась не хуже меня. А может быть, даже лучше…

Школа, в которую определила Лельку мама, находилась в Соляном переулке напротив здания Художественного училища прикладного искусства, недалеко от Невы и Летнего сада, куда бегали на переменах школьники. Была она знаменита тем, что в ней когда-то учился Писарев. В то время, в конце двадцатых годов, школьные учебные программы все время менялись, и Лелька застала переходный период, когда неизвестно было, на сколько лет рассчитана учеба и будет ли школа восьмилетней или девятилетней. Успеваемость определялась только двумя оценками — удовлетворительно и неудовлетворительно, а учились бригадным методом, и каждый в бригаде сдавал зачеты по определенному предмету: один по физике, другой по математике, третий по истории… Лелька, которая почему-то не любила химию, нашла это удобным и старалась сдавать зачеты по тем предметам, которые ей нравились.

Она быстро вошла в жизнь школы и приобрела себе новых друзей. Вскоре Лельку приняли в комсомол и поручили ей организовать школьный кооператив. Вместе со своей помощницей Ниной Кругловой Лелька на выданные ей деньги закупала необходимые для школьников товары: учебники, тетради, карандаши, перья, булочки на завтрак… Все это пачками и мешками они тащили по утрам в школу и на переменах продавали. Торговля шла бойко, товары быстро раскупались, и девочки отправлялись за новыми. Лелька вела строгий учет, подсчитывая каждую копейку.

Однажды собралось школьное комсомольское бюро, где распределялись путевки в пионерлагерь. Присутствовала на нем и Лелька, которую ввели в бюро. Детям бедных семей путевки давали бесплатно, однако подавших заявление оказалось больше, чем отпущенных школе путевок.

— Придется отобрать наиболее нуждающихся, — сказала завуч.

— А как же остальные — не поедут? — забеспокоилась Лелька.

— Нехорошо получается, — поддержал ее секретарь бюро. — Трудно выяснить, кто больше нуждается.

Наступило молчание. Чтобы